3. Сравнивая варианты реальности

Если Дж. К. Роулинг спросит вас об этом фанфике — вы ничего не знаете.

Но тогда вопрос в том, кто?

— Господи боже! — воскликнул бармен, уставившись на Гарри. — Это же… неужели?

Гарри придвинулся к барной стойке «Дырявого котла», находившейся на уровне его глаз. Такой вопрос заслуживал наилучшего ответа:

— Я… неужели… возможно… точно не знаю… может, и нет… но тогда вопрос в том, кто?

— Господи благослови, — прошептал бармен, — Гарри Поттер, какая честь!

Гарри моргнул, но быстро вернул самообладание:

— Вы крайне наблюдательны, большинство людей не понимают этого так быстро…

— Достаточно, — сказала профессор МакГонагалл, ее рука сжала плечо Гарри. — Том, не приставай к мальчику, он к этому не привык.

— Но это он? — встряла пожилая женщина. — Это Гарри Поттер?

Скрипнув стулом, она поднялась.

— Дорис, — остановила ее МакГонагалл и обвела зал взглядом, смысл которого был понятен каждому.

— Я только хотела пожать ему руку, — прошептала женщина.

Она нагнулась и протянула Гарри морщинистую ладонь. Сбитый с толку и смущенный, как никогда в своей жизни, он осторожно пожал ее. Слезы из глаз женщины оросили их соединенные руки.

— Мой внук был аврором, — прошептала она. — Погиб в семьдесят девятом. Спасибо тебе, Гарри Поттер. Хвала небесам, что ты есть.

— Пожалуйста, — автоматически ответил Гарри, бросив в сторону МакГонагалл испуганный, умоляющий взгляд.

По залу пошло шевеление, люди начали подниматься со своих мест, и тут профессор громко топнула ногой. Звук получился такой, что у Гарри возникла новая ассоциация к словосочетанию «Удар судьбы». Все замерли.

— Мы торопимся, — чрезвычайно спокойно произнесла волшебница.

Никто не рискнул их задерживать.

— Профессор? — начал Гарри, как только они оказались снаружи. Он собирался выяснить, что произошло, но неожиданно даже для себя задал другой вопрос: — Кто был тот бледный человек в углу? Тот, с дергающимся глазом?

— М? — удивилась МакГонагалл. Вероятно, она тоже не ожидала такого вопроса. — Его зовут профессор Квиррелл. В этом году он будет преподавать в Хогвартсе защиту от Темных искусств.

— У меня появилось странное ощущение, что мы с ним знакомы… — Гарри потер лоб. — И что мне лучше не здороваться с ним за руку.

Это было похоже на воспоминание из далекого прошлого, как будто он встретил кого-то, кто раньше был ему другом. До тех пор, пока не случилось что-то совершенно неправильное… Это было не совсем верное определение возникшему чувству, но Гарри не мог подобрать других слов.

— А об остальном расскажете?

МакГонагалл странно на него посмотрела:

— Мистер Поттер… вы знаете… что вам говорили о том… как погибли ваши родители?

Гарри невозмутимо ответил:

— Мои родители живы и в добром здравии, но они всегда отказывались рассказывать мне о том, как погибли мои биологические родители. Из чего я сделал вывод, что их смерть была не самой простой.

— Похвальная верность, — произнесла МакГонагалл, понижая голос. — Хотя меня немного задевает то, как вы говорите об этом. Лили и Джеймс были моими друзьями.

Гарри вдруг стало стыдно, и он отвернулся.

— Простите, — тихо сказал мальчик, — но у меня уже есть мама и папа. И я знаю, что почувствую себя несчастным, если буду сравнивать то, что существует в реальности с… с чем-то идеальным, созданным моим воображением.

— Удивительно мудро с вашей стороны, — ответила МакГонагалл. — Но ваши «биологические» родители погибли, защищая вас.

Защищая меня?!

Что-то екнуло в сердце Гарри.

— Что… Как именно это случилось?

МакГонагалл вздохнула. Ее волшебная палочка коснулась лба мальчика, и у него на мгновение потемнело в глазах.

— Это для маскировки, — пояснила свои действия МакГонагалл, — чтобы сцена в трактире не повторилась до тех пор, пока вы не будете готовы.

Затем она направила палочку в сторону кирпичной кладки и постучала по ней три раза…

…Дыра в стене стремительно разрасталась, образуя большую арку; за ней открывался вид на длинные ряды магазинов с рекламными плакатами, на которых красовались котлы и драконья печень.

Гарри даже не повел бровью — после превращения в кошку это было сущим пустяком.

И они двинулись вперед, в мир волшебства.

Голова Гарри непрерывно крутилась во все стороны. Это было все равно, что перелистывать справочник магических вещей во второй редакции настольной игры «Подземелья и драконы» (он не играл в настольные игры, но это не мешало ему с удовольствием читать книги правил).

На улице бойко шла торговля Прыгающими Ботинками («Сделано из настоящего флаббера!»), ножами с бонусом +3, вилками +2, ложками +4. Продавались очки, перекрашивающие в зеленый цвет все, на что сквозь них смотрели, и роскошные кресла со встроенной системой катапультирования.

Гарри старался не пропустить ни одной вещи на прилавках на случай, если ему вдруг попадется какой-то из трех компонентов, необходимых при создании замкнутого цикла для получения бесконечного числа заклинаний желания.

Вдруг Гарри заметил кое-что, заставившее его сильно отклониться от совместного с МакГонагалл курса и направиться прямиком в магазин из синего кирпича с орнаментом из бронзы на витринах. Очнулся он, лишь когда МакГонагалл встала на его пути.

— Мистер Поттер? — окликнула она.

Гарри пришел в себя.

— Простите! На секунду я забыл, что иду с вами, а не со своей семьей, — Гарри показал на окно магазина, в котором ярко блестели буквы, составляя название: «Несравненные книги Бигбэма». — У нас есть семейное правило: проходя мимо незнакомого книжного магазина, обязательно нужно зайти внутрь и осмотреться.

— Самое когтевранское правило из тех, что мне приходилось слышать.

— Что?

— Не важно. Мистер Поттер, в первую очередь, нам необходимо посетить Гринготтс, банк волшебного мира. Там находится родовое хранилище вашей «биологической» семьи с наследством, которое ваши «биологические» родители вам завещали. Вам нужны деньги, чтобы купить школьные принадлежности, — она вздохнула. — Полагаю, некоторую сумму можно будет потратить и на книги. Впрочем, советую воздержаться — в Хогвартсе собрана большая библиотека книг о магии. Кроме того, в башне, в которой, как я подозреваю, вы будете жить, есть своя весьма обширная библиотека. Учитывая это, практически любая купленная сейчас книга окажется лишь бесполезным дубликатом.

Гарри кивнул, и они пошли дальше.

— Не поймите меня неправильно, это прекрасная уловка, чтобы отвлечь мое внимание, — сказал Гарри, продолжая смотреть по сторонам, — вероятно, лучшая из всех, что были использованы на мне, но не думайте, что я забыл о нашем разговоре.

Профессор МакГонагалл вздохнула:

— Ваши родители, ваша мать уж точно, поступили весьма мудро, не рассказывая вам правды.

— Вы хотите, чтобы я продолжал пребывать в блаженном неведении? Мне кажется, в вашем плане есть определенный изъян, профессор МакГонагалл.

— Полагаю, это бессмысленно, учитывая, что каждый встречный может вам все рассказать.

И она поведала ему о Том-Кого-Нельзя-Называть, Темном Лорде, Волдеморте.

— Волдеморт? — прошептал Гарри. Имя могло бы показаться забавным, но оно таковым не являлось. От него веяло холодом и беспощадностью, оно порождало образы разума кристальной ясности и молота из чистого титана, рушащегося на бренную плоть. По спине Гарри побежали мурашки. Он решил, что лучше и безопаснее будет использовать фразы-заменители, вроде: Сам-Знаешь-Кто.

Темный Лорд бешеным волком свирепствовал по всей магической Британии, разрывая и раздирая привычную канву жизни ее обитателей. Другие страны, стиснув зубы, не вмешивались из-за равнодушного эгоизма, либо просто боялись, что первая из них, выступившая против Темного Лорда, станет следующей целью его террора.

Эффект свидетеля, — подумал Гарри, вспоминая эксперимент Латана и Дарли, доказавших, что в случае эпилептического припадка вы скорее получите помощь, если рядом с вами будет один человек, нежели трое. — Рассеивание ответственности: каждый думает, что кто-то другой начнет действовать первым.

Вокруг Темного Лорда собралась армия Пожирателей Смерти, стервятников, кормящихся ранеными, и змей, жалящих слабейших. Они были не так сильны и не так безжалостны, как сам Темный Лорд, но их было много. Пожиратели полагались не на одну только магию — некоторые из них были весьма состоятельны, обладали политическим влиянием, владели искусством шантажа. Они делали все возможное, чтобы парализовать любые попытки общества защитить себя.

Старый уважаемый журналист, Йерми Виббл, призывавший к повышению налогов и введению воинской обязанности, заявил, что абсурдно всем бояться нескольких. Его кожа, только его кожа, была найдена на следующее утро прибитой к стене в его кабинете рядом с кожей его жены и двух дочерей. Все хотели решительных действий, но мало кто осмеливался сопротивляться в открытую. Тех, кто выделялся из толпы, ожидала схожая судьба.

Среди них оказались Джеймс и Лили Поттеры. По своей природе они были героями и, вероятно, умерли бы с волшебными палочками в руках, ни о чем не сожалея. Но у них был малютка-сын, Гарри Поттер, и ради его благополучия они вели себя осторожно.

Слезы показались в глазах Гарри. Он в гневе, а, может, от отчаяния, вытер их.

Я совсем не знал этих людей, сейчас они не мои родители, бессмысленно так сильно грустить из-за них…

Когда Гарри перестал плакать, уткнувшись в мантию МакГонагалл, он посмотрел вверх и почувствовал себя немного лучше, увидев слезы и в ее глазах.

— Так что же произошло? — голос Гарри дрожал.

— Темный Лорд пришел в Годрикову Лощину, — тихо сказала МакГонагалл, — вас должны были спрятать, но вас предали. Темный Лорд убил Джеймса, затем Лили, а потом подошел к вашей колыбели. Он бросил в вас Смертельное проклятие. На этом все и кончилось. Это проклятие формируется из чистой ненависти и бьет прямо в душу, отделяя ее от тела. Его нельзя блокировать. Единственный способ защиты — уклониться. Но вы смогли выжить. Вы — единственный, кто когда-либо смог выжить. Смертельное проклятие отразилось и попало в Темного Лорда, оставив от него лишь обгоревшее тело и шрам на вашем лбу. Так закончилась эпоха террора — мы стали свободны. Вот почему, Гарри Поттер, люди хотят увидеть этот шрам и пожать вам руку.

Приступ плача выжал из Гарри все слезы.

(Где-то в глубине его сознания возникло едва заметное ощущение, будто в этой истории что-то было не так. Обычно Гарри был способен замечать мельчайшие логические несоответствия, но в данный момент он был в смятении — таково печальное правило: вы чаще всего забываете о вашей способности мыслить здраво именно тогда, когда это больше всего необходимо).

Гарри отстранился от МакГонагалл.

— Мне нужно все обдумать, — сказал он, не поднимая головы и стараясь вернуть контроль над своим голосом. — Да, вы можете продолжать называть их моими родителями, если хотите. Не обязательно добавлять «биологические». У меня могут быть две матери и два отца.

МакГонагалл промолчала.

И так они шли, погруженные в свои мысли, пока впереди не показалось большое белое здание с широкими, обитыми бронзой дверями.

— Гринготтс, — объявила МакГонагалл.