7. Взаимный обмен
Ого. Представитель Дж. К. Роулинг заявил, что она не возражает против фанфиков на ее произведения, с условием, что за них никто не получает денег и всем должно быть ясно, что права на книги принадлежат ей. Как круто. Я не знал об этом. Так что славься, Дж. К. Роулинг, и царствие твое!Твой отец почти такой же классный, как мой.
Губы Петунии Эванс-Веррес дрожали, а глаза были на мокром месте, когда Гарри обнял ее на платформе девять станции Кингс Кросс.
— Га рри, может, мне все-таки пойти с тобой?
Гарри скользнул взглядом по отцу, Майклу Веррес-Эвансу, который выглядел стереотипно-суровым, но гордым, и перевел взгляд на мать, которая, наоборот, выглядела скорее… потеряно.
— Мам, я знаю, ты не в восторге от мира волшебников. Не надо со мной идти. Правда.
Петуния вздрогнула:
— Гарри, не волнуйся за меня, я твоя мать, и если тебе нужно, чтобы рядом был кто-то…
— Мам, в Хогвартсе я буду сам по себе очень-очень долго. Если я не в состоянии даже сесть в поезд, то лучше выяснить это как можно раньше, чтобы у нас была возможность отменить весь план. К тому же, — добавил он шепотом, — там все без ума от меня. Если возникнут трудности, мне достаточно будет снять повязку, — Гарри потрогал спортивную повязку на голове, которая скрывала шрам, — и я в тот же миг получу гораздо больше помощи, чем смогу переварить.
— Ох, Гарри, — прошептала Петуния. Она присела и крепко обняла его, прижавшись щекой к его щеке. Мальчик почувствовал ее тяжелое дыхание и услышал всхлип, слетевший с ее губ, приглушенный и сдавленный, но все же всхлип. — Я тебя очень люблю, всегда помни это.
Как будто она боится никогда больше меня не увидеть, —подумал вдруг Гарри. Он был убежден в верности своей догадки, но не мог понять, почему мама так переживает.
Поэтому он предположил:
— Мам, ты же знаешь, я не превращусь в твою сестру только потому, что буду изучать магию, да? Я наколдую все, что ты попросишь, если смогу, конечно. А если ты хочешь, чтобы я не колдовал дома, то я не буду. Обещаю, что магия никогда не встанет между нами.
Крепкие объятия прервали его слова.